На миссионерском путешествии апостола Андрея следует остановиться отдельно. Согласно монографии А. М. Спиридонова и О. А. Ярового «Валаам: от апостола Андрея до игумена Иннокентия», изданной в 1991 г. в г. Москве (издательство «Прометей»), - в I веке новой эры апостол Андрей Первозванный, чтобы попасть из Корсуни в Рим, совершил путешествие вокруг Европы, проплыв вверх по Днепру, посетив по пути Новгород (где он подивился аскетизму местных язычников) и страну варягов. На Киевских горах апостол предрек сияние Божьей благодати, строительство на них большого города с множеством церквей. Так гласит легенда, записанная в древнейшей из дошедших до нас русских летописей – «Повести временных лет». Эта легенда, воспринимавшаяся уже самим летописцем как таковая, на протяжении столетий служила доказательством Божьего предопределения принятия Русью православия. Еще в XVI веке на нее ссылался царь Иван Грозный в богословском споре с папским легатом.
В представлении древнерусского книжника XI века путешествие в Рим через Варяжское (Балтийское) море было естественным, несмотря на то, что он знал о существовании проливов Босфор и Дарданеллы. Маршрут апостола Андрея - это реальный в XI веке «путь из варяг в греки и из грек», подробно описанный в тексте «Повести временных лет» непосредственно перед легендой. Объясним, почему в создании автора цитированной части «Повести временных лет» крещение Руси, предопределенное деяниями апостола, ассоциировалось с движением по «пути из варяг в греки и из грек».
Путь этот пролегал по рекам бассейнов Балтийского и Черного морей, текущим с юга на север и с севера на юг и соединенным в единую систему волоками. С IX века он стал основной военно-политической магистралью Древнерусского государства, раскинувшегося вдоль него от Ладоги до среднего течения Днепра. Согласно летописи, в 862-866 годах по этой водно-волоковой системе прошла рать варягов Аскольда и Дира, которая захватила Киев и предприняла далее поход на Константинополь. В 882 году по этой же системе двинулось войско новгородского князя Олега, который отобрал Киев у своих соплеменников — варягов и объединил северную и южную части формирующегося государства в единое политическое образование. В IX, X, XI вв. по тому же маршруту прошло множество военных отрядов, купеческих караванов, паломников.
Активную роль в событиях, развернувшихся вдоль водного пути из Балтийского в Черное море, сыграло население Восточно-европейского Севера. Именно здесь, в Приладожье и на реке Волхов, в результате сложных процессов славяно–финно-скандинавского взаимодействия в VIII—IX веках сформировалась «русь», вышедшая затем на днепровские просторы. Слово «русь», составившее основу самоназвания современных русских, отразило сложность и динамизм событий, происходивших более тысячелетия назад на Севере. «Русь» является славянской огласовкой финского «ruotsi»—термина, употреблявшегося древним финноязычным населением Приладожья для обозначения шведов (сравним: финское «ruotsi», карельское «ruotci», эстонское «rootsi»). Термин первоначально имел значение особой социальной, а не этнической группы; как показал ленинградский ученый Г. С. Лебедев, «русь» IX века представляла собой «протофеодальный военно-дружинный и торгово-административный слой» тогдашнего древнерусского общества.
Первым крупным актом единого Древнерусского государства, заявившим о его существовании на политической карте Европы того времени, стал поход князя Олега на Византию в 907 году, в который под его предводительством отправились «множество варягов, и славян, и чуди, и кривичей...»
Разноплеменное варяго–славяно-финское войско благополучно возвратилось в Киев, неся награбленные и полученные в виде выкупа в империи золото, шелка, вино и другие богатства. Помимо этой материальной добычи, участники похода обогатились и ценностями другого рода - впечатлениями о блеске и величии столицы христианского мира Константинополя (древнерусское название - Царьград, древнескандинавское - Миклагард). В 912 году, когда послы русы прибыли в Константинополь для подписания нового мирного договора, император Леон приставил к ним специальных людей, которые должны были «показать им церковную красоту». Такое просвещение язычников не замедлило принести свои плоды. Уже в 945 г. при заключении очередного мира с империей в окружении киевского князя Игоря оказалось немало христиан, которых приводили к присяге в киевской церкви святого Илии. Приняла крещение и жена Игоря - княгиня Ольга. Еще одним каналом, по которому проходило знакомство северных язычников с Византией и ее христианской культурой, стала наемная служба в войсках императора отрядов русов, варягов и кулпингов. Последние (в древнерусских источниках — колбяги, в древнескандинавских— кулфинги) были выходцами из среды финских племен Восточноевропейского Севера. Наконец, к сказанному следует добавить, что контакты Руси с Византией не ограничивались военно-политической сферой, а включали также постоянные торговые связи. Из сочинения императора Константина VII Багрянородного известно, что на византийских рынках сбывались меха, мед и прочие продукты, собиравшиеся (вдоль все того же пути «из варяг в греки») киевскими князьями в качестве дани с подвластных племен. Очевидно, что купец-христианин имел в империи преимущества перед своим коллегой-язычником.
Политическое единство разноплеменного Древнерусского государства очень скоро потребовало выработки соответствовавшего ему идейного, религиозного единства. Имеющиеся источники рисуют большое разнообразие языческих культов, которые были распространены даже в среде одних только славянских племен Восточной Европы. Религиозная пестрота усугублялась включением в нее специфических языческих верований многих других народов. Традиционные божества в представлениях людей того времени нередко обладали лишь локальной властью. Так, покидая родину, норманн уже не мог рассчитывать на поддержку своих богов; для достижения успеха в чужой стране он должен был заручаться помощью местного божества. Можно представить себе проблемы такого рода, встававшие перед купцом в ходе его поездки поистине «за тридевять земель» - из Швеции на Волгу или Каспийское море. Многочисленные языческие культы разделяли общество не только по «горизонтали», но и по социальной «вертикали». Нарождавшиеся новые социальные группы раннефеодального общества имели каждая своих особых патронов в языческом пантеоне. Почитание бога-громовика Перуна, например, было характерно для дружинной среды, а покровителем торговли и богатства был Волос (Велес).
По-видимому, во второй половине Х века все эти противоречия между политическим единством и культовой рознью населения Руси достигли значительной остроты, в результате чего в 980 году князь Владимир предпринял попытку религиозной реформы - принудительного введения общего почитания шести божеств из славянского, иранского и финского языческих пантеонов. Попытка эта провалилась, что заставило князя поторопиться с более радикальной реформой - введением христианства в качестве официальной единой религии своего государства. В летописях это событие датировано 988 годом.
Объективной предпосылкой выбора в качестве общегосударственной религии именно христианства явился наднациональный характер его монотеистического культа, который в свое время послужил распространению христианства и в Римской империи, и в раннесредневековой Западной Европе, и который был особенно актуален в древнерусских условиях. Князю Владимиру с его объединительными устремлениями не могло не импонировать также и то обстоятельство, что в Византии церковная организация подчинялась сильной власти императора. При этом почва для принятия новой религии к концу Х века была уже подготовлена знакомством выходцев из разных народов Киевской Руси с христианством в его византийском варианте.
С пожеланиями гармонии, мира, прогресса, чистоты и доброты, Илья Клименчук